Из первых уст: «Хроники пустого дома»

Первый вопрос журналистов и зрителей к режиссеру театра «ЧерноеНебоБелое» Дмитрию Арюпину, как правило, звучит так: «А почему ваш театр так называется?» На творческом вечере театра, который состоялся 22 декабря в ДК Трехгорка, режиссер не раскрыл секрета названия, но рассказал о жизни и творческих поисках театра. А ведущая актриса театра - Марчелла Солтан - исполнила отрывки из культовых постановок театра, среди которых «La Llorona» и «М - означает Магритт».

О том, как все начиналось

28 лет - был 88-й год - это уже такой промежуток, который сложно оценить. Для сравнения, чтобы вам легче было представить: через 28 лет после первой мировой войны закончилась вторая. И это определило практически всю историю XX века: все самое главное произошло в этот период.

Мы как-то прожили такой срок. И в этом есть определенный плюс: ты чувствуешь, что в тебе, видимо, было много энергии, если ты протянул так долго. В этом, видимо, был какой-то смысл. Неясно пока, какой именно.

28 лет назад никого, на мой взгляд, совершенно не заботила проблема зарабатывания театром денег. Для большинства людей это было такое счастье и удовольствие, что они готовы были вкладывать в это не только свое время, но и все свои финансы, какими бы скромными цифрами они ни выражались. И в этом отношении мы достаточно типичный пример того времени.

Мы сделали первый спектакль как раз в 88-м году. Я защитил диссертацию - и спустя два месяца мы показали наш первый спектакль в ДК МЭИ. Спектакль назывался «Татьянин день». Длился он 22 минуты, в нем звучала, как ни странно, такая же фонограмма, как и в нынешних наших спектаклях. Результатом этого спектакля стала некоторая... информация, которая попала ко мне внутрь, - в голову или в сердце - и она была совершенно эпохальной!.. Эти сведения оказались очень важны.

К тому моменту я уже долго занимался театром, но никак не мог понять: как определить, что нужно делать, делают ли актеры все правильно, делаешь ли ты все правильно. Я читал разные книги, начиная с эпохальных трудов и заканчивая «служебной» литературой - ГИТИСовской, например... И безрезультатно совершенно. И то правило, которое стало очевидным после первого нашего спектакля, расставило все на свои места. Оно гласит: ты должен делать спектакль и делать его исходя исключительно из того, что видишь перед глазами, ты не должен составлять никакого плана - ты видишь проблему и ты должен решить ее, отталкиваясь от того, какова она, а не от того, какой вид она имеет в твоей голове. И когда спектакль закончился, и ты чувствуешь, что его нужно закончить - не ставь его больше. Если понимаешь, что это «не формат», как сегодня говорят. И благодаря тому, что мы поняли и осознали это, и произошли эти 28 лет.

Из ДК МЭИ мы попали еще куда-то и еще... Спектакль «Инфанта» - это был третий спектакль - я поставил в дверном проеме общежития циркового училища. Я там жил. И дверной проем был единственным свободным пространством.

А потом наступила загадочная эпоха - начало 90-х. У нас был следующий спектакль - «Деление на тело и тепло». Меня страшно интересовал тогда свет, и очень многое хотелось сделать... но вот ничего, совсем ничего. Катастрофа. Ничего нельзя было приобрести. Мы достали комплект, который очень был похож на настоящее оборудование, только не из металла, а из фанеры. Играть было невозможно.

Признание за границей

Наша первая выездка за границу. Мне тогда было 37 лет - и до этого я никогда не покидал эту страну. Мы попали на фестиваль «Контакт» в Польше. Я посмотрел множество спектаклей, но такой красоты и силы, как на этом фестивале, не видел никогда. Там были «Маскарад» Туминаса, «Песнь о Волге» Габриадзе - спектакль, просто порвавший меня. Мы играли там на сцене под крышей. Самое смешное, что мы получили (точнее - Марчелла получила) главный актерский приз, хотя я впервые тогда смог работать с профессиональным светом.

После фестиваля меня пригласили съездить во Вроцлав, где я посмотрел видео спектакля, который, пожалуй, произвел самое большое впечатление в жизни. Это «Мертвый класс» Тадеуша Кантора. Кантор умер в 1981 году, он никогда не был в Советском Союзе, и наша встреча точно никак не могла состояться...

Когда я вернулся, все замечательно продолжилось. Мы ставили новые спектакли и возили их в разные страны: в Германию, Польшу, Болгарию... Мы обнаружили, что ездить - это очень хорошо, так же, как ставить спектакли и играть. Возникла идея о том, что неплохо бы поехать в Эдинбург и сыграть там, потому что Эдинбург - это была настоящая Вальхалла для театралов. И мы поехали. Не имея никакого представления о том, что нас ждет.

Это был 2000 год. Мы потратили все деньги на переправу на пароме - так что пути назад не было. Мы играли, и у нас было много зрителей. Все шло хорошо. Потом мы получили два первых приза - Fringe First и Total Theatre. После этого мы стали ездить очень много: в год 15 поездок, может, больше.

Странная произошла вещь, которая для меня осталась загадкой. Об «Игрушках Бертрана», которые игрались в Эдинбурге, писали абсолютно все английские газеты. Но ни одна российская газета не написала об этом ни строчки. Я подумал, что, видимо, что-то у нас здесь не получается... Это было связано не со зрителями, но с директорами, техническими службами. Я решил, что мы не будем здесь играть, если не получается. И года с 2003-го мы особо больше не играли. Думаю, что нас-таки порядочно подзабыли. Так что в каком-то смысле эта наша попытка, начиная с прошлого года, снова найти возможность существования здесь в контакте со зрителем, - это наше «возвращение на родину». Надеюсь, успешное.

О важном: пластика и свет

Нам говорили о том, что у нас странная роботизированная пластика, которая потом сменяется плавной, «романтической». Это не совсем так. Как мы к этому пришли... Есть такая физическая теория о существовании фотонов, которые переносят не свет, а тень. На основе этой теории я представил себе такой мир, в котором фотонов мало, а основная часть материи - тень. И вот чемпионат по так называемой теневой гимнастике - как бы он выглядел в таком мире? Мы начали с простых упражнений с обручем. Крутили его... Я не собирался, конечно, делать из этого целый спектакль - только номер минут на 15, без продолжения. Но в конечном итоге это выросло в целый проект.

С постановкой спектаклей связано много перипетий. Постепенно я стал нащупывать, каким образом должен выглядеть свет. Причем не по возможностям приборов, а по технологии управления светом. Вы не представляете, насколько архаична система управления светом в театре. Она такая же, как система управления газовым освещением.

Свет - это тоже своего рода музыка и он должен быть музыкальным. Я не скажу, что мы сами далеко продвинулись в этом. Но если меня посадить за орган - при том, что я совершенно не умею на нем играть - и буду просто нажимать на клавиши, все равно инструмент будет звучать красиво. Потому что количество гармонии, заложенное в самом органе, колоссальное. И для управления светом тоже нужен такой инструмент, в котором уже была бы гармония, а все эти пульты, компьютеры - все не то. Это как обычные выключатели: свет включился, свет выключился. И если удастся это переломить, преодолеть, мы станем свидетелями чего-то необычного.

#НЕСТАНДАРТ #пластическийтеатр